Сказка из Ленинградской коммуналки - Ася Логинова

– Чем крупнее доза, тем эффект сильнее, но становится более кратковременным. Чем меньше, тем слабее и длительнее, – объяснил Вербин, поправив солнечные очки. – Идеально для тебя сегодня подсыпать Юле одну третью бутылька и произвести хорошее впечатление наконец-то.

– Ладно, я тебя услышал, – кивнул Красавцев и нехотя положил пробирку в карман. – А что будет, если каждый день таким подпаивать?

– Ты с кем болтаешь, новенький? – спросила подошедшая Варя. Оглянувшись, Лёня увидел, что чертильника и след простыл, как и всегда.

– По наушникам, – быстро сообразил Красавцев и прикрыл ухо рукой. – Да, мам, я тебя понял. Кошку поить витаминами через день, а не каждый. Всё, я ушёл.

– Душещипательные беседы, – усмехнулась Ховроша и сделала пару шагов в сторону подъезда. Как оказалось, за разговорами с чертильником Лёнька уже дошёл до ветхой хрущёвки в восемьдесят седьмом квартале. – Ты идёшь?

Ответ не заставил себя долго ждать, и уже через пару минут Лёня стоял в узком коридоре не менее маленькой квартиры. Несмотря на это, приняли его более чем радушно. Пакеты сразу из рук забрали, даже совершенно незнакомые парни руки пожали, девочки обняли, пальто повесили – красота.

Красавцева взяли под белы рученьки пара девчонок, которых он, кажется, видел в школе, и отвели в гостиную. Из хорошо знакомых лиц – только сам хозяин квартиры. Нет, такой расклад нам не подходит, поэтому Лёня уже спешит на выход из комнаты. Поворачивает по коридору направо – Юра спорит с какой-то пухлой девчонкой. Этой идиллии он мешать не захотел, поэтому прошёл прямо в родительскую спальню.

– Тут как тут, нарисовался, – ухмыльнулся Паша, высыпав из пакета горсть фисташек.

– Вай, Лёнечка, как мне тебя не хватало! – обернувшись, слишком весело сказала Вяземская. Девушка прыгала ногами по дивану, застелённому красным паласом.

– Хорошо живёшь, – улыбнулся Красавцев, искренне радуясь благоприятному настрою Юли.

– Не то слово, – произнесла Варя, лёжа на двуспальной кровати. Вяземская пропустила всё это мимо ушей и, продолжая прыгать, раскрыла руки для объятий с прибывшим странником. Лёнька не стушевался, а быстро подошёл к Вяземской. Он обхватил её талию руками, хотя, учитывая худобу девушки, там бы хватило и одной лапы Красавцева.

– Сними меня отсюда, – прохныкала Юля, принюхиваясь к запаху парня. Шампунь у него был явно с запахом малины – приятный. Блондин, в свою очередь, последовал указу и бережно опустил пушинку на пол. – Всё, отойди от меня.

– Я говорю, она поехавшая, – подал голос Серёжа, который лежал неподалёку от Ховроши.

– Серый, завались, – практически по слогам проговорила Вяземская, подойдя к Паше, а скорее даже больше к подоконнику. Залезть на него у девушки получилось из рук вон плохо, и ей сразу же подставил своё мужское плечо Кудрявицкий. Сказать, что Лёня остался в стороне, нельзя: он приземлился по соседству с Юлей.

– Плохо чужое место занимать, новенький, – сказал Паша и наклонился вперёд, чтобы увидеть из-за Юли оппонента.

– Тут свободно было, – как ни в чём не бывало произнёс Красавцев и повторил действие Кудрявицкого. Как маленькие дети, честное слово.

– Если ты никого не видишь рядом, это не значит, что его нет. Просто тебе надо смотреть внимательнее, – проскрипел Паша, сжимая кулаки. Лёня же был абсолютно спокоен: ему бояться нечего. Юля лишь лениво переводила взгляд с одного фаворита на другого, искренне смеясь над ними.

– Это значит, что кто-то не умеет действовать и место пустует, – ответил Красавцев, прожигая брюнета взглядом. Вот аж завидую этой Юльке: сидят два красивых парня, один другого краше, ещё что-то спорят из-за тебя. Буквально лежат на блюдце с голубой каемочкой – бери на здоровье. Вяземская, к сожалению, не слышащая мои комментарии, лишь получала эстетическое удовольствие от всего происходящего.

– Лёня, брат, слишком уж много о себе думаешь, – усмехнулся Паша, приобретая свой обыденный вид мажорчика, неспособного ни на что без помощи своего достопочтенного папочки. – Знаешь, кто мой отец? Вот сиди и не высовывайся.

– А ты знаешь, кто мой? Вот и помалкивай, братик, – буквально выплюнул слова Лёня, крепко сжав челюсть и кулаки.

– Начинается жара, – прокомментировал Серёжа, наблюдая за вскипающим от злости и несправедливости Кудрявицким.

– Паш, там курьер приехал, помоги, – сказал появившийся на пороге комнаты взъерошенный Юра. – И Лёня, карточку дай свою.

– Держи, – ответил Красавцев и протянул парню свою зелёную банковскую карту. Обещал проставляться – приходится отвечать.

– Юрка, ты что-то выглядишь сейчас даже хуже, чем обычно, – промычала Юля, оперев голову о холодную оконную раму.

– Да, там Лебедь приехала, я, пока выставить её пытался, устал, как не знаю кто, – стирая со лба капли пота, ответил Романов. – Ничё у меня не получилось, к слову.

– Ничё у тебя нового, как всегда лох, – выдохнула Ховроша, провожая взглядом замолчавшую грозную серую тучу в виде Кудрявицкого.

– Варя, а ты на кухню прогуляться же хотела? – произнёс Лёня, стоило конкуренту скрыться за дверью.

– Я? Нет вроде… – отрицательно замотала головой Варя, удивлённо смотря на пантомиму Красавцева, которой он хотел донести: «Ты, пожалуйста, умоляю, иди туда, за дверь. Здесь я и Юля». Не поймёт такое только Романов, а Ховроша-то у нас сообразительная. – Точно, спасибо, что напомнил! Серёжа, помоги мне бутерброды с колбасой нарезать.

– Что я-то сразу? – спросил парень, но, почувствовав то, как его резко схватили за руку и начали тащить с кровати, он решил выбрать путь наименьшего сопротивления.

– Я с вами! – весело сказала Вяземская и, упорхнув с подоконника, направилась за едой. Лёнька обреченно вздохнул, но Варя показала ему из-за спины пять пальцев. Вероятнее всего, означающих: «Что ты шухеру наводишь? Сейчас всё устрою, отправлю её к тебе. Будет через пять минут, Ромео».

Ответ устроил Красавцева более чем, пять минут наедине с одиночеством – что может быть прекраснее для меня и ужаснее для Лёни? Хочется буквально крикнуть ему: «Ало, Земля вызывает, идеальный момент подсыпать порошок». Я зря, что ли, его из личных запасов выделяла? Ну да, Яга об этом не знает. Ну да, это плохо, так поступать нельзя и бла-бла-бла. Но, в конце концов, нечисть я или кто? Могу же сделать хоть что-то втихую. Могу. Вот и делаю это, на благо народа, между прочим.

Лёня, то ли услышав мои мысли, то ли сам доперев головой, вытащил из кармана джинсов бутылёк. Аккуратно открывая крышечку сосуда, он тихонько переворачивает содержимое в стакан Вяземской и своей рукой, растущей не из того места, высыпает весь порошок. Сорок восемь тысяч врубелей просто в пустоту! Моя полугодовая зарплата!

Осознав свою оплошность, это белобрысое нечто отодвинуло стакан в сторону.

– Так кто твой отец? – раздался голос Вяземской, закрывающей дверь.

– Врач-нейрохирург, – ответил Красавцев, пока Юля улеглась на свой любимый подоконник и положила голову на колени Лёни. – Неожиданно.

– Лови момент, – хмыкнула девушка, удобнее устраиваясь на новой подушке. Красавцев легонько провел Юле рукой по волосам и, получив в ответ только тихий «фырк», а не часовую тираду, продолжил перебирать локоны. Мягкие, шелковистые, намного приятнее, чем у той же Сиши. – Почему ты переехал сюда? Жила бы я в Питере, то никогда бы оттуда не уезжала.

– Отцу друг рассказал, что здесь в больнице нет специалистов, и он решил перевестись сюда, – ответил Лёня, наблюдая, как мирно лежавшая до этого девушка резко открыла глаза, – чтобы людям помогать.

– Провинциальную жизнь увидеть захотелось? – усмехнулась Вяземская ответу блондина. Что удивительно, его слова были сущей правдой. Его папа действительно решил поработать в местной больнице, но только по выходным, чтобы всё успевать в Боткинской. – Здесь нет смысла жить тебе. Столице нас не понять.

– Что за неуважение к малой родине? – поинтересовался Красавцев, глубже зарываясь рукой в каштановых волосах.

– Если хочешь сильно, поживи тут месяц-два, но не дольше. Ты не сможешь просто. У нас здесь люди другие, к ним подход нужен, – говорила, точнее, практически